17.04.2020

«Люди ведут себя, как неразумные подростки, отрицая Covid-19»

Врач-волонтер Коммунарки - о ковидоскептиках, лечении на дому и о том, почему больницы все больше напоминают линию фронта
 

Начальник научно-образовательного отдела ФГБНУ «Федеральный научно-клинический центр реаниматологии и реабилитологии», сотрудник «Научно-исследовательского института общей реаниматологии им. В.А. Неговского», эксперт Рособрнадзора.

Основатель и учредитель центра социальной поддержки детей-сирот, победитель всероссийского конкурса управленцев «Лидеры России» (в сфере здравоохранения), врач-волонтер в Коммунарке.

— Александра, почему вы решили пойти волонтером в Коммунарку?

— У меня даже вопросов не возникало, идти или не идти.

Я учредитель фонда поддержки сирот. Наши студенты-волонтеры, будущие педагоги помогают учителям старшего возраста осваивать дистанционное обучение. Мы сразу поняли, что пандемия — это, скорее всего, надолго.

Ситуация становилась все серьезнее. Многие мои коллеги, студенты и друзья уже работали в Коммунарке, поэтому я пришла туда сначала как волонтер-медик.

Нужно было координировать врачей-волонтеров, которые приходили. Чем дальше, тем больше людей с медицинским образованием приходили помогать в клинику. Откликов очень много до сих пор. И это очень важно.

В Коммунарке меня поразило, как быстро была собрана команда, как слажено, организовано. Коллеги говорили, что будто попали в другой мир: как в Европе.

Мы будем рядом с врачами до того момента, пока пандемия не закончится.

— Насколько тяжело в данный момент? В обществе активно обсуждают нехватку масок и защитных костюмов у врачей. 

— Сейчас их хватает только в перепрофилированных клиниках, они снабжаются. В быту масок реально не купить, и это проблема.

Для врача работа с инфекцией — это привычно. Работа в условиях повышенных нагрузок — тоже. Просто сейчас фокус внимания направлен на медиков. Люди увидели, как живут и работают врачи, какой это тяжелый труд. Нам звонят, пишут: «Может, вам что-то привезти поесть, сладости или канцтовары?» Часто просто спрашивают: «Чем я могу вам помочь?»

Врачам нужно отдыхать. Чтобы сохранить иммунитет, чтобы не потерять персонал и было кому лечить. Но отдыхать не очень получается. Плюс специфика работы в СИЗах (средства индивидуальной защиты — прим. ред.): маска давит, сложно дышать.

Врачей никто не запирает на 12 часов. Они могут отдыхать, но сами понимают: если будут каждые два часа выходить из «красной зоны», защитных костюмов не останется. Врачи очень бережно относятся к СИЗам.

— Ходят слухи, что Коммунарка — для VIP- персон, а простые люди туда не попадают. Так ли это?

— Берут всех. У нас и бабушки с дедушками лежат, и студенты. И далеко не все VIP к нам попадают. Скорее всего, слухи связаны с тем, что за судьбой известных людей следят. Вот и писали про них и Коммунарку, которая первой приняла больных. Сейчас уже много больниц перепрофилировали.

— Что вы думаете о коронаскептиках? О тех, кто думает, что никакого вируса нет?

— Много непонимающих вокруг. Даже некоторые из моих друзей и знакомых, зная, что я сейчас работаю в Коммунарке, а до этого несколько лет работала в инфекционной больнице и знаю специфику болезни, доказывают мне, что вируса нет!

Руководство стационаров тратит драгоценное время, чтобы объяснить людям: ребята, это серьезно. И не потому, что система здравоохранения дала сбой. Не потому, что врачи не справляются или мест в клиниках не хватает, а потому, что вирус не изучен. Он мутирует, среди заболевших много молодых. 

Но вместо того, чтобы помочь, просто оставаясь дома, люди, подобно неразумным подросткам, твердят: «Я знаю, что со мной ничего не случится. Я пойду и докажу, что вы все врете».

— Чем сейчас можно помочь врачам?

— Самая главная помощь — стать ответственным, за себя и за родственников. Максимум, что можно сделать — остаться дома. Чем быстрее люди это поймут, тем быстрее мы справимся с вирусом. И мы, врачи, сможем вернуться к своим семьям, к обычной жизни. В противном случае — захлебнемся в пациентах. Мы, врачи, тоже можем болеть. Может не хватить ни коек, ни тех, кто будет лечить.

Чем быстрее нас услышат, чем быстрее люди соберут все свои силы в кулак, сядут по домам, попросят родителей последовать их примеру, тем больше людей получится спасти.

— Были ли трагедии, возникающие из-за человеческого непонимания?

— Знаю о случаях, когда пожилые женщины, которые по идее должны были быть на самоизоляции, ездили на работу, опасаясь санкций со стороны работодателя.

Были истории, когда вирус приносил домой здоровый человек. Пожилые родители заразились от свободно перемещающегося человека. Исход, к сожалению, был печальный.

— Можно ли как-то убедить ковидоскептиков?

— Убедить их не получается.  С этой целью я согласилась на интервью: хоть как-то достучаться до людей. Мы, медики, видим страдания наших пациентов. Я из системы образования, учила студентов-врачей. Они сейчас волонтерят в клиниках. Среди них уже есть заболевшие.

Среди моих коллег-врачей есть те, которые сейчас находятся на ИВЛ. Неделю назад мы еще работали вместе. Мы улыбались и смеялись. А сегодня непонятно, что с ними будет. А ведь у каждого из нас есть дети и родители, за которых мы переживаем.

Сейчас вирус изменился. Болеет и умирает молодежь. Это действительно правда. Существует легкая форма. Но никто не знает, в какой степени заболеет тот или иной человек. Какую гадость он принесет своим родителям или детям.

Это очень сложное заболевание. «Как будто в легких стекло, очень тяжело дышать» — так об том рассказывают некоторые больные. Человека обуревает страх. Очень отрезвляет, когда видишь таких больных.

Очень хочется, чтобы люди перестали осуждать: здравоохранение, власть, врачей. Сейчас врачи все свои силы бросили на борьбу. Учителя дистанционно учат детей.

Если один человек на несколько этажей будет ходить в магазин – ситуация уже улучшится. Нужно подумать, что можно сделать, а не домысливать, кто это все учинил. Все бывает в нашей жизни. Была чума и холера. Мы все живем в биологической среде.

— Вы видитесь с родными?

— У меня двое детей. Я каждый день приезжаю домой. Дети у меня молодцы, взяли дом на себя, сами учатся. Это не первая кризисная ситуация. Я прошла Беслан и «Норд-Ост», работала там психологом. Когда ухожу на работу, шучу: «Ушла на фронт». Привыкла к такому ритму жизни. И мои дети тоже. 

— Беслан, «Норд-Ост» и коронавирусная пандемия — есть ли между ними что-то общее?

— В нашей работе эти ситуации чем-то похожи и при этом кардинально отличаются. Мы с коллегами обсуждали это. В «красной зоне» больницы, где на руках у врачей погибают пациенты, где ежедневно каждый подвергается риску заразиться и умереть — там одна жизнь.

А за «линией фронта», вне «красной зоны» — другая жизнь. В этой жизни люди ходят на шашлыки и говорят, что ничего серьезного не происходит. В зоне и за ее пределами — две противоположные реальности.

Такого не было во время «Норд-Оста» и Беслана. Тогда катастрофу мы переживали все вместе. Общество нас поддерживало, понимало. Тогда все были едины. Сегодня мир разделился. Морально это очень тяжело. И самое главное! Сейчас очень многое зависит от нас самих, чего не было тогда.

— Что лично вы делаете в Коммунарке? Ходите в «красную зону»?

— Требования к волонтерам строгие. Я хожу в зону, потому что медик и имею право это делать. Покормить пациента, разнести таблетки — оказываем любую помощь персоналу. Никто не думает о том, кто он, и какой у него статус. Если нужно мыть полы, он будет мыть полы.

— Многие сейчас занимаются самолечением. При каких признаках болезни обращаться к врачу?

— К врачу нужно обращаться непременно.Только он может адекватно оценить ситуацию. Без медицинской помощи от коронавируса человек не вылечится. Самолечение — это всегда плохо. А в данной ситуации оно может быть просто смертельно опасным. Коронавирус развивается очень стремительно, не как обычный грипп. Иногда два-три дня промедления могут стоить человеку жизни.

Врача нужно вызывать при возникновении любых симптомов. Отсутствие обоняния и вкуса — очень важный симптом. Сухой кашель даже без температуры — тоже.

Нужно звонить в скорую, описывать все симптомы, рассказать, летали ли за границу или контактировали с больными. Рассказать, есть ли в окружении пожилые — это тоже очень важно.

Мы получали положительные тесты у людей с отсутствующими симптомами. Это носители вируса. Человек не чувствует себя больным, но он заразен.

— Китайские ученые опубликовали исследования о том, что коронавирус влияет на мозг. Вам приходится констатировать что-то подобное?

— Замечаем, но пока утверждать ничего не можем. Исследования только ведутся. Мы говорили об этом с коллегами. Многие пациенты жалуются на потерю вкуса и запаха. Вопрос галлюцинаций спорный. При высокой температуре под сорок определенные галлюцинации возможны и без коронавируса. 

— Что поддерживает вас каждый день?

— Поддержка для нас очень важна. Элементарно по-человечески обидно: ну как, я с утра до ночи вкалываю ради вас, а вы посмеиваетесь и говорите, что вируса нет. 

Иногда хочется просто поговорить, можно даже о чем-то постороннем. Но в ответ слышишь или: «Мы все умрем» — и приходится успокаивать паникующих. Или: «Вы там что, дураки? Играете в какую-то непонятную игру и нас всех разводите, вируса нет».

Когда забирают из больницы выздоровевших пациентов, и видишь глаза их родственников — это самая большая награда.

Мы уверены: все закончится. Течение любой болезни проходит определенные этапы. Вопрос: как долго все это будет длиться? Это зависит от людей. Мы вдохновляемся, когда люди говорят: мы все понимаем. Мы остаёмся дома.

_
Беседовала
Анна Рымаренко

Читайте также

Вход Регистрация

Восстановление пароля

В течение нескольких минут вы получите письмо с инструкциями по восстановлению вашего пароля

Ok

Спасибо за заявку

Ok
«Некоммерческое партнерство оказания помощи людям в затруднительных жизненных обстоятельствах»
Москва, ул. Плющиха, дом 9 стр. 2
people@plus-one.ru

Вход Регистрация

Восстановление пароля

В течение нескольких минут вы получите письмо с инструкциями по восстановлению вашего пароля

Ok

Загрузка...